Ксюша грустит, играем в балду, конечно, единственное слово, которое она умудряется придумать - твое прозвище. скриплю зубами. мое следующее слово - тварь. я не нарочно. так получается. что делать, если ты нет, а я да? ну как тут учиться?
говорят, что мир прекрасен в 18. какое там. у меня перестали получаться пучки как у балерины, скоро надо резать эти волосы к черту. чтобы уж совсем никто не узнавал. и кофекофекофе с ахматовой вперемешку, о эти исследователи-мужчины. так неверно и фальшиво толкуют ее: осенний пейзаж, которого я так всю жизнь боялась, и небо - как пылающая бездна, и звуки города как с того света. небо пылает, солнце жжет, я хочу грозы, от которой лопаются стекла, пропадает сигнал радио и кот забирается под кровать. мне нечего чувствовать. ахматова давно умерла, а меня могут заставить плакать только рассказы дедушки об оккупации и немцах в деревне, сожженном доме и фронте где-то в 1 километре. страшно. и ты на фотографиях. такой правильный, без летней колющейся щетины, которую я обожала. теперь уже счастливый, не удостоивший бы меня взглядом, даже если бы я ползла по асфальту вслед, прося, нет, умоляя вернуться.
и стоит жара такая, что вдыхаешь и выдыхаешь воздух одной температуры. что лень шевелиться и кажется все вокруг вот-вот взорвется. по стакану с колой стекают капли воды. у него голые ноги, прохладные, перекрещенные с твоими. через окно солнце проникает в комнату, такой яркий свет, хоть бы нашелся выключатель у этого солнца. рука у него на груди, он гладит твои волосы, прикрыв глаза. и хоть бы это длилось вечно и он doesn't look a thing like Jesus но зато talks like a gentleman *** ты продолжаешь молчать.
знаете, что я считаю? что это просто подло, что те люди, которые в школе не знали ни одного иностранного языка, сейчас относятся к лингвистике как к божеству. Боже, у меня же английский в совершенстве, почему я себя чувствую как на каторге?
в книжных магазинах играет блинк182, диск затертый до дыр я мнусь с ноги на ногу, выбирая книгу. что сегодня? да как всегда солнце светит через окна, в лучах летает пыль здесь хочется пить, и продавщица в очках меряет меня взглядом. твайлайт под мышку селинджер между пальцев времена в английском языке весенние друзья-книги голые запястья, сегодня жарко, и я загораю с утра на балконе и как там поет джек'с мэнэкин i need caffeine in my blood stream, i take caffeine in the blood stream.
апрельское небо меня сильно ненавидит: кофе под дождем, когда я без зонта - очень и очень сомнительное удовольствие. но я бы пережила, dio. я бы пережила эти 3 оставшиеся субботние пары и поехала домой. если бы не она. конечно, попавшаяся мне в автобусе. конечно, не попадавшая под дождь и хорошо выспавшаяся (это только у меня 3 семенара с 9 часов мадругады), конечно же, светящаяся от счастья. и мерит меня взглядом. я бы тоже светилась, dio. если бы после этих 3х пар я ехала к нему, чтобы лечить его от простуды/насморка/гриппа/что у него там. и самое обидное, это то, что она такая же как я: полные ноги, длинный нос, русые волосы, неидеальная кожа, я могу назвать еще сотни своих и ее недостатков. но dio, если мы такие одинаковые, то почему это она едет ухаживать за ним, болеющим у себя дома?
а если вдруг чистый снег с неба. посередине весны. на тысячи кусочков. тает в волосах. если молчать. если все так же с чистого листа, вернуться на N лет назад. в кинозалах тушат свет и прокуренные голоса говорят, что верят в санту. а я нет, вот незадача. да и мультики утвержадют, что все псы попадают в рай. но если не они, страдающие под этим беспощадным снегом, то кто же, o dio?
мне снится море пока луна светит в окно комнаты с аккустикой тут зима. а там 20 выше нуля, и волны бьются о берег мне снова 16 и кажется, что это уже совсем не про меня мальчик с шоколадными глазами и я, тогда еще почти даже нормальная у меня было много синяков на ногах, но, кажется, я была гораздо счастливее
кажется, теперь это точно серезно у него я не поздравляю и не шучу над кем 1о апреля. ну что за идиотство такое - выделять день под шутки. у меня вся жизнь как одна злая шутка.
мальчик по имени миша красит бумагу акварелью, андрей смеется над моими эллипсами, ира улыбается при слове "паттисон". я собираюсь менять цвет волос и рисовать что-нибудь на лодыжке, переезжаю в другую комнату, в которой нужно будет делать ремонт и продумывать расположение мебели. все в этих двух месяцах весны по-новому. ты говорил, что новое - это не плохо и не хорошо, это просто по-другому. это и есть по-другому. так, как я и не думала, так, как не подозревала, что будет. итальянский и чашки кофе. учеба - это не такая уж большая проблема. мы со всем справимся.
преподаватель по рисованию подходит к мольберту, выверяет мои неровные линии горлышка бутылки: "а вот с этой линией я согласен, тут хорошо сделала, Жень." чертовски приятно хотя я рисую только бутылку с кружкой в варианте, больше похожем на чертеж, а парень позади меня - ту же бутылку, но в акварели. мягкие карандаши теперь кажутся ужасно неудобными.
то, что я научилась готовить суши еще ничего не значит. то, что я царапаю стены, сдираю ногти, скребу голени в кровь, только не останавливаться, только не оставаться одной в этой промозглой душной грязной москве, только не вспоминать тебя, все это пустое. я делаю опечатки, и их невыносимо много, ложбинка между ключиц пахнет солью, снова весна, снова я плачу, снова хочется кричать с балкона, рыдать в голос. так много снова, у меня вся жизнь как цикл каждый год, из которого вырваться бы. почему я не такая, почему мне нужно что-то большее, за что мне это, Бог; за что ты меня презираешь и oh my God this hurts like hell, да я ведь не знаю даже что. что болит. год назад я была уверена хотя бы что просить у тебя, о чем по ночам молиться, может кто-то найдется, чтобы помог. эта пустота во мне с каждым годом все больше, как же я это ненавижу. трудно, да и никто не поможет а тот, кто может помочь, игнорирует, черт возьми, А. зачем ты такой жестокий.
опять весна опять я слушаю your ex-lover is dead под эту песню год назад я увидела тебя в автобусе и мы поругались. как много для меня значит музыка. и я писала, что не знаю, что из того, чем я занимаюсь чудовищнее - реферат по фашизму, или то, что соглашаюсь пойти с тобой на прогулку. было 5 часов утра.
летом я бы выключала свет в комнатах, надевала шифоновое платье и танцевала по ним под музыку, напевая ее под нос шепча тебе в четвертый позвонок dark blue dark blue have you ever been alone in a crowded room when i'm here with you я бы научилась крутить суши и готовить настоящий японский чай ходить на каблуках, загорать, не сгорая, небрежно относиться к своим волосам, не спать по ночам и не уставать, красиво рисовать твои руки, фотографировать твои морщинки и не спать вместе, когда приходит рассвет все это опять мои истории как было бы на самом деле хочется, чтобы было наконец тепло, и рядом был личный brandy alexander, науждающийся во мне